Дочь любимой женщины - Страница 3

После, немного успокоившись, она жалела о своей несдержанности. Она не имела права ни судить, ни обвинять. У неё был только мамин дневник, только её версия событий. Вторую сторону она не слышала. Но, чёрт возьми, когда родной человек умирает у тебя на руках – целый год мучений! – и каждый адский день из этого года умоляет, кричит и зовёт, но в ответ – тишина, упрямая и чёрствая, чью сторону ты примешь?! Чьим адвокатом станешь невольно?

Сейчас страничка Полины в социальной сети мерцала в полуночном полумраке комнаты. У маминой возлюбленной был небольшой бизнес – магазин альпинистского, туристического и прочего спортивного снаряжения, у магазина – свой сайт с каталогом. Фотографии из отпуска: палатки, горы, красивые закаты, река, полевые цветы. Полина обнимала «изгиб гитары жёлтой». Её жизнь продолжалась без мамы. Снимки совсем свежие – уже после похорон и после звонка Нади. Снова бессильная и горькая злость всколыхнулась со дна души.

Надя отправила ей в личном сообщении песню «Испанские глаза» с припиской: «Это вам от мамы». Злость улеглась, осталась только горечь. Ответа она ждать не стала – выключила компьютер и заварила последнюю на сегодня кружку чая, которую выпила на балконе, подставляя лоб ночному ветерку. Глупый, усталый, беспомощный, запутавшийся адвокат, у которого и собственная-то жизнь шла пока довольно бестолково, что уж говорить о том, чтобы вмешиваться и осуждать чужую...

Зарядили дожди, но Надя то и дело забывала зонтик. Торопясь прохладным вечером от остановки домой, она накинула на голову шерстяной кардиган. Во дворе она наскочила на паркующуюся машину – скорее, по собственной невнимательности, нежели по вине водителя: кардиган закрывал ей обзор. Обошлось без серьёзных травм – она лишь упала грудью на капот и сломала ноготь, а из порвавшегося пакета посыпались яблоки. Из лопнувшей упаковки растеклось белой лужей по мокрому асфальту молоко.

– Надя! О господи... – воскликнул знакомый низкий голос.

Водителем была Полина. Выскочив из машины, она бросилась к Наде, подхватила за талию и запястье.

– Ты цела? Что ж ты под колёса-то бросаешься?! А если б я ещё и тебя... – Её голос оборвался, и она до боли стиснула запястье Нади.

Да, эта тигриная харизма в жизни ощущалась во сто крат сильнее, чем на фото – окатывала упругой волной, кралась на могучих лапах и сбивала с ног одним ударом. Но эти «голубые испанские глаза» смотрели на Надю... снизу вверх. Вся эта тонна обаяния золотоискателя-первопроходца умещалась от силы в ста шестидесяти сантиметрах роста. Как потом выяснилось – даже в ста пятидесяти семи. Надя со своими ста семьюдесятью тремя смотрелась рядом с ней просто каланчой. И откуда только брался этот голос – сильный, иногда резкий и властный, а иногда – с чувственной обволакивающей хрипотцой?

– Я в порядке, – пробормотала девушка.

– Сядь-ка.

Полина заставила её сесть в машину и осмотрела с макушки до пят. Лишь когда она убедилась, что у Нади ничего не сломано, кроме ногтя, они поднялись в квартиру. Шагая по ступенькам, Надя то и дело ловила на себе её жадно-внимательный взгляд, в котором ещё не угасли искорки тревоги.

– Извини, что я без звонка. В походе телефон угробила – а там твой номер был.

Ключи звенели в дрожащей руке. Наконец Надя справилась с замками, и они вошли.

– Чай будете? Или, может, вы пьете кофе? – Голос звучал бодро, но ещё подрагивал после столкновения.

– Честно говоря, я такого страху натерпелась, что не отказалась бы от чего-то покрепче, – со смешком ответила Полина. И добавила: – Шучу. Я за рулём не пью. Что сама будешь, то и мне налей.

«Если б я ещё и тебя...» – эхо этих слов Надя озадаченно гоняла мячиком в своей душе от стенки к стенке, вслушиваясь в отзвуки и пытаясь угадать концовку. Почему «ещё и...»? Крутой кипяток, заливая сухие скрученные листья чёрного чая, распространял крепкий аромат. Кто стоял там, рядом с ней, в этой фразе? Из облачка чайного духа проступила мамина фигура, и горло Нади набухло солоноватым комком.

– Ты считаешь меня бездушной сволочью, я знаю, – резко и прямо, без предисловий, вдруг начала Полина. – Так поступить с любимой женщиной может только бездушная тварь – не простить её и свести в могилу. Ведь так?

– Я не винила и не виню вас в её смерти, – пробормотала Надя. – Мама умерла от рака.

Чашка выскользнула из задрожавших пальцев, но не разбилась: Полина поймала её у края стола.

– Да брось, – усмехнулась она с льдистым блеском в глазах. – Винишь, конечно. Да, по официальной версии, её убийца – рак. Но в душе убийцей ты считаешь меня.

Жутковатая это была улыбка, от которой у Нади по жилам будто жидкий азот растекался, замораживая её нутро в считанные мгновения. Пожалуй, иметь Полину врагом было бы опасно. Это всё её тигриная пластика в каждом движении, мягкая сила хищного зверя в её походке – миниатюрного по размерам, но свирепого. Рысь с мощью дюжины тигров.

– Я ничего плохого не хочу сказать о твоей матери. Я просто хочу, чтобы ты посмотрела на всё это и моими глазами. Когда мы встретились, она была чуть младше, чем ты сейчас. Первая красавица в институте. За ней и парни бегали – спортсмены, высоченные красавцы. Ну, а я кто такая? Пигалица, метр с кепкой в прыжке – вообще ни о чём. Да ещё и... одного с ней пола. – Полина горьковато усмехнулась, тронула изящный, коротко остриженный затылок. – Ну, я и решила тоже стать спортсменкой: думала – может, девушка моей мечты хоть посмотрит разок в мою сторону. Выбрала альпинизм. Говорили, что я поздновато им занялась, но, как показала жизнь, учиться никогда не бывает поздно. На летних каникулах мы с однокурсниками пошли в поход – с палатками, с гитарами, с песнями у костра. Романтика, свежий воздух, природа, всё как положено. Вот в этом-то походе у нас с твоей мамой всё и случилось. Ночью в палатке... первый раз. Утром она встала как ни в чём не бывало, смеялась, шутила с ребятами, а я была как пыльным мешком стукнутая. Не знаю, поймёшь ли ты это чувство... когда смотришь на женщину и знаешь, что она – твоя. Что каждый сантиметр её тела этой ночью был в твоих руках. Вся твоя, вся до последней реснички. А ты у неё ещё и первая... В том смысле, что она была невинная. Эти здоровенные лоси только слюни пускали и мечтали проложить туда тропинку, а я их всех обскакала. Первооткрывательница, так сказать.